|
 Я
услышал Роберту Грац на Зальцбургском Семинаре урбанистов и девелоперов
в апреле 1994г. Старый, недурно отреставрированный замок. Альпы,
отражающиеся в зеркале обширного пруда. Стриженые боскеты. Скрип
ступеней витых лестниц, ведущих на балкон библиотеки. В получасе
ходьбы через заросшую густыми деревьями гору, на вершине которой,
как и положено, высится епископский замок, милый город, где по
воскресеньям в главном соборе — Моцарт, а в церкви у Доминиканцев
— Гайдн.
В этой обволакивающей
среде работалось, как ни странно, недурно. Роберта, крепкая некрупная женщина,
с короткой стрижкой и упрямой посадкой головы, вела одну из рабочих групп уверенно
и спокойно, но за смягченными интонациями очень правильной для американки английской
речи проступала глубокая включённость в городские проблемы, если не сдержанная
страстность.
Госпожа Грац обращала ко мне умные вопросы о российских делах.
Мы разговорились, и я обронил, что готовлю перевод книжки Кристофера Дэя «Места, где обитает душа».
Уже в Москву пришла бандероль с книгой
и записка, в которой автор передавала мне право перевода и публикации,
ежели таковые мне покажутся резонными. Показались.
Летом того же года, воспользовавшись любезностью
Института имени Кеннана в Вашингтоне, пригласившего меня для работы в качестве «гостящего ученого», мы с женой провели и десять дней в Нью-Йорке. Я
бывал там неоднократно, но только теперь, благодаря Роберте и её друзьям, мог
увидеть и понять то, что никак невозможно заметить досужему туристу, даже и с
профессиональным взглядом. Мы жили дома у Роберты. Они с мужем обитают в обширной
квартире на втором этаже добротного жилого небоскрёба в стиле Ар Деко 20-х годов:
внимательная охрана в подъезде, сохранившиеся инкрустации деревянных панелей вестибюля
и лифтов, листы проекта этого здания на стенах холлов. Дом — на Сентрал Парк Вест
Сайд, в ста шагах от Коламбус Серкл, где перед входом в Центральный Парк пересекаются
Бродвей и Восьмая Авеню. Не случайно в обсуждении ситуации со строительством Линкольн-Центра
или проектами реконструкции Коламбус Серкл Роберта столь пристрастна — она там
живет.
Дональд
Грац — дизайнер и мебельный фабрикант (его небольшая фабрика на 30 рабочих мест
работает по индивидуальным заказам), блестящий знаток работ со стеклом и металлом.
Квартира, остекленная веранда которой открыта на Парк, а с торца — на статую Колумба
и световое табло высоко в небе, где указывается и точное время, и температура,
что весьма удобно, набита всевозможным хламом. Авторский фарфор и вывески мороженого
20-х годов, добротная живопись и старые кукольные дома с полным оборудованием,
игрушки и поделки провинциальных умельцев Новой Англии конца прошлого века, газосветные
буквы 50-х годов... За окном — величайший город мира, Багдад-над-подземкой, как
его называл О’Генри, самый центр этого центра урбанистической цивилизации. В квартире
-тени города, который был давно и совсем ещё недавно. На книжных полках (книг
для американского дома вне университетского круга довольно много) — тоже царит
город. Американский город прежде всего. Упреждать читательское впечатление
от этой книги нецелесообразно. Она говорит сама за себя Считающая себя ученицей
другой умной дамы, Джейн Джекобс, книга которой «Жизнь и смерть великого
американского города» наделала немало шума в начале 60-х годов, Роберта Грац
продолжает её дело. Она — не архитектор, не искусствовед и не историк. Она — газетный
публицист, всю свою профессиональную жизнь, всю страстность натуры вложившая в
тему города как города людей. Во многом совпадая с автором по принципиальным установкам
на «градоводство», как она называет свою главную тему, я далек от категоричности
Роберты Грац в ряде оценок. Понимая резоны автора, мне не дано понять всю меру
ненависти Роберты к кондиционированным торговым центрам, особенно учитывая, что
на этот раз мы были в Америке в июле-августе, когда выжить на городской улице
сложновато. Мне не дано разделить неприязнь автора к остекленным переходам, связывающим
высотные здания даунтауна в Миннеаполисе, — я был там в феврале и вполне мог оценить
защиту от пронизывающего до костей ветра, которую дают эти переходы. Мне, честно
говоря, трудновато в полноте воспринять ненависть автора к отелю Портмана на Тайме
Скуэр, хотя следует признать, что я уже не застал снесенных под его сооружение
театров, не был на их спектаклях, я сам не переживал судьбу кварталов Нью-Йорка
и других американских городов как свою судьбу К сожалению, из всех городов, которые
являются героями этой книги, я был лишь в немногих, так что по большинству свидетельств
Роберты у меня нет собственного мнения. Есть явное совпадение восприятия Балтимора,
Филадельфии и Торонто. Нет совпадения для Чикаго. Вашингтон же, который я знаю
лучше всего, ненавидим Робертой Грац столь страстно и столь пристрастно (окрашено
ЕЕ счетом к ЕЕ власти в ЕЕ стране), что о нем почти ни слова и нет. Но вот,
что мне показалось, может, интереснее всего, что я мог сам выяснить при анализе
того, как функционирует Вашингтон (не как столица, как живой город), и что с множеством
деталей изложено Робертой Грац, — это неожиданная, удивительная лёгкость, с которой
в таких чужих, таких иных американских ситуациях опознаются наши ситуации в наших
городах. Трудно поверить тем, кто всегда был уверен в том, что «там» все по-другому, что «там» такая же бюрократия и такие же бюрократические
игры, так же проталкиваются решения и также случается надругательство над здравым
смыслом, так же не слышат разумных доводов и предпочитают готовые привычные решения
новому интеллектуальному усилию, новому риску, вообще новому. У такого рода книг,
как «Living City», нет обязанности быть полезными неким непосредственным
образом Вполне достаточно, когда можно узнать о том, как живут города Америки,
воспринимаемые в логике снизу-вверх: от дома, от двора, от «соседства»,
представляющего собой нечто среднее между обжитым кварталом и обжитым микрорайоном
(насколько последнее возможно), к городу. Беря на себя обязательство сделать
перевод, начав эту работу, я не мог предположить того, что эта книга обладает
ко всему прочим достоинствами почти учебника «градоводства», да к тому
же настолько универсального, что три четверти его содержания, лишь косвенно соотносимы
с опытом городов Западной Европы, но прямо и недвусмысленно приложимы к городу
России сегодня. Мне пришлось, скрепя сердце, отказаться от буквального воспроизведения
оригинального названия, потому что «Живой город» по-русски звучит глуповато. Избранное
после некоторых колебаний название книги во всяком случае точно по смыслу. В
мае 1995 года мы вновь встретились с Робертой в том Зальцбурге, где обсуждалась
тема «бедность в городе», животрепещущая отнюдь не только в наших палестинах.
Госпожа Грац, чешский перевод книги которой готовится с некоторым запозданием
относительно русского, а японский уже вышел, официально «продала» мне копирайт за 1 доллар, что — для американца во всяком случае — снимает
несимпатичный оттенок «дарености», т.е. снятия ценности. На этом семинаре
Рон Шифман, неоднократно упомянутый в книге
директор Института Пратта в Нью Йорке, ответил принципиальным согласием
на предложение провести двухлетнее параллельное исследование квартала в центре
Москвы, где-нибудь на периферии Замосквркворечья и ньюйоркского, не менее запущенного
квартала. Там же Грац и Шифман представили Иоланду Гарсиа, возглавляющую
новую и очень сильную организацию самоуправления в Южном Бронксе.
Эта организация именует себя Nos Quedamos, т.е."мы победим!».
Ей уже удалось добиться не только отказа городских властей от «градостроительной» программы реконструкции в пользу «градоводческой», но и добиться
одобрения альтернативной программы развития территории. Эта новая история стала
отличным подтверждением того, что книга Роберты Грац не устарела, что опыт продолжается.
И в самом деле, не прошло и двух месяцев, и вот уже в Москве мы обсуждали с Роном
детали дальнейшей совместной работы Института Пратга и Академии городской среды,
которая ановится тем интереснее, что к Москве и Нью Йорку добавляется ещё и немецкий
Дортмунд с когда-то промышленным, а ныне полутрущобным кварталом у реки. Июнь
1995г.
Москва
Вячеслав
Глазычев |
