|
— Вячеслав Леонидович, почему такой выбор —
малый город?
Глазычев В.Л.:Работать всегда интересно
с целостностью. А малый город я бы назвал монадой: здесь отражена
вся структура бытия, общества так же, как в городе большом, но
все можнорассмотреть поближе, познать связи городка
с округой. Географы давно различают город — юридический, физический,
функциональный. Слова все скучные, но необходимые. Мы имеемдело с городом функциональным, выходящим за юридическую границу.
Не бывает существования внутри забора. За ним — свалки, земельные
участки горожан, места отдыха, поселения, которые без города не
просуществуют, ибо в нем сосредоточен культурный потенциал. Город
с территорией, тяготеющей к нему исторически, экономически, —
это единое, неделимое звено.
— Но — увы! — естественному тяготению не всегда
соответствует административно-территориальное деление, сложившаяся
система управления. Наверное, именно это несоответствие порождает
эксперименты — то город (райцентр) подчинят районным властям,
то, напротив, территорию района отдадут в ведение города...
Глазычев В.Л.:Оптимален, думаю, второй
вариант. Сужу по Тихвину, Переславлю-Залесскому, подмосковному
Дмитрову... А когда ликвидируется городское самоуправление, это
всегда идёт в ущерб городу. Начнем с того, что районные власти,
как правило, формируются из председателей колхозов, людей не городских
по типу сознания, и это становится серьёзным препятствием в решении
многих городских проблем.
До таких ли тонкостей, как тип сознания руководителей, если
в прежних программах развития малых городов не просчитывались
более серьёзные вещи. Помните, как разом во многих городках появились
филиалы крупных предприятий? Казалось бы, благо — дополнительные
рабочие места, кое-где и новое жильё . А теперь каждый город отдельно
расплачивается за это благо нарушенной экологией, пострадавшей
исторической застройкой... Понимаю, вы не имеете отношения к подобному
планированию, и всё-таки концепции, которые рождаются в вашем
коллективе, не являются ли они тоже неким привнесением в местную
жизнь столичных идей? .
- Можно привносить готовые решения — это именно та традиция,
о которой вы говорите. А можно — знание, опыт, умение проектировать
или делать предпроектные работы. Мы как раз выполняем допроектную
стадию. Её никогда прежде не было. Проект отливался, как резиновый
штамп, который надо оттиснуть на белой бумаге. А "белой бумаги"
не существует. Она покрыта человеческими отношениями, культурными
традициями, которые не укладываются ни в какую схему. Скажем,
почему в одном месте городок тянет за собой вверх округу, а в
другом — округа стаскивает город вниз?
Глазычев В.Л.:Многое определяют персональные
созвездия. Даже роль одного человека в судьбе города бывает велика,
а если их пять-семь, двенадцать, это уже серьёзная сила. Я называю
её активным меньшинством...
— В этом смысле уникален Мышкин. Ведь, по сути
дела, активное меньшинство спасло город, вернув ему статус, многие
ценности культуры.
Глазычев В.Л.:Да, там вокруг Народного
музея сложился совершенно редкостный по человеческим характерам
культурный блок. Худо- бедно, почти вся городская элита, в настоящем
смысле этого слова, прошла через музей и остается с ним связана.
Но я не могу согласиться с вами по поводу уникальности Мышкина.
И в других местах есть группы старожилов, чувствующих ответственность
за город и задающих тон, — в Старице,Егорьевске...
Итак, первое, что мы пытаемся понять, приступая к изучению города:
кто он — этот город? Кто они — носители городского сознания, городских
традиций? Нас интересуют люди, которые не только знают и любят
свой город, но ещё и что-то умеют. Повторюсь, мы не привносим
готовой идеи. Нам интересно разглядеть её в местных ручьях, камнях,
традициях и, главное, в людях.
Мы исходим из вполне резонного допущения: все хотят, чтоб было
хорошо, но часто не видят возможностей.
Крошечный пример. Старица. Некогда богатая, купеческая. Сейчас
— бедность, как везде. Но рядом — знаменитые каменоломни с ценнейшим
белым камнем, который переводят на щебенку. А для храма, что реставрируется
рядом, везут плохой камень из Крыма. Вроде бы все понимают, что
это экономическое преступление. Но местные власти, сидя на таком
добре, не могут свести вместе несколько простых элементов. Есть
механический завод, есть инженеры, которые в состоянии сделать
распиловочную машину... Пилите камень и направляйте на реставрацию
— город получит немалую прибыль. Но почему-то это в голову не
приходит. У нас же нет ни права на вмешательство, ни власти, ни
денег. Мы предъявляем лишь образ желаемых стратегий поведения.
А реализовать их могут только люди на месте.
Вот, скажем, общая для всех городов беда — гибнет прекрасный
деревянный резной декор. Если заняться его восстановлением через
реставрационные мастерские, это выльется в безумные средства.
Но есть школы, есть уроки труда, которые ведут, как правило, рукомесленные
люди. Под их руководством школьники могли бы все узорочье восстановить
за несколько сезонов. И даже что-то заработать на этом. И потом,
они не дали бы пропасть тому, что сделали своими руками.
Нехитрый ход. Но должны быть люди, которые захотят им воспользоваться.
Второе, что нам важно, — окинуть взглядом все вопросы в совокупности:
экономика, экология, социология, культура... Для этого нужен не
временный коллектив специалистов, сбежавшихся для решения одной
задачи, а постоянная интегральная группа профессионалов, и нам
удалось её создать, хотя по мере надобности привлекаем и самых
разных экспертов...
Третье — увидеть цельность города и округи. Именно здесь обнаруживается
немало ресурсов развития.
Например, в том же Мышкине, за Волгой, летом собирается до трёх
тысяч автомашин — столько отдыхающих. Грамотное их снабжение (доставка
молока, хлеба — только вовремя и хорошего качества) может стать
источником поступлений в бюджет.
Вопрос в том, чтобы разглядеть подобные маленькие возможности
положительных изменений. А у местных управленцев нет навыка "настройки
оптики". Привыкли: большое -это хорошее. Большая птицефабрика,
большая звероферма, большой завод... Необходимо сочетание крупного
и мелкого производства, выход на микроэкономику. Ею мы и занимаемся.
Это пинцетная работа, игра в бирюльки, но игра серьёзная.
— Для бирюлек нужен навык.
Глазычев В.Л.:Он приобретается в процессе
игры. Сегодня, скажем, обостряется проблема отдыха: в Прибалтику
и Крым так просто, как прежде, не поедешь, на Кавказе неспокойно...
И масса людей устремляется в маленькие городки, а они к этому
не готовы. От туристов, отдыхающих пока что один ущерб, а могла
бы быть прибыль, если о них позаботиться. Для этого надо искать
ресурсы. Финансов нет, но в округе имеются брошенные деревни.
Изучи их, приведи в порядок старые дома -вот вам и ночлег под
крышей, с печкой, дровами, солью. Вот и работа для целой группы
людей, и доход, и сохранение природы...
— Красиво, только кто этим займется? Помнится,
вы писали о социальном инфантилизме мышкинцев, уповающих, на гипотетический
туризм. Но предприниматели, на которых уповаете вы, мне кажется,
тоже гипотетические.
Глазычев В.Л.:Нет, это неверно. Провинция
богата предприимчивыми людьми. Поезжайте в Лихвин, самый маленький
российский городок — мог бы целиком "влезть" в два пятиподъездных
московских дома, — и там они есть. Но вот то, как пойдут дела
у начинающих предпринимателей, станут ли они цивилизованными,
зависит от политики местных "отцов" — берут ли они в
расчёт этих людей, понимают ли, как можно задействовать их — каждого
— в общей программе развития города и округи... Опять же кропотливая
пинцетная работа, к которой — увы! — нет привычки. Традиция российская
— жалиться или гневаться, реже — впадать в маниловщину. Вот завести
бы санаторий на триста душ, как было бы замечательно!..
— Власти одного волжского городка мечтают гостиницу
завести на берегу и чтоб финны её поставили...
Глазычев В.Л.:Экономический инфантилизм
характерен и для властей, не только для жителей. Уверен, они не
знают, что условия, на которых строят финны, как правило, бывают
невыгодными. Не знают о правиле — о нем почему-то почти никто
не знает, которым пользуется весь мир. Это — реинвест, перевложение:
часть прибыли изволь вложить в местность, где ты её заработал.
.
— Каким образом?
Глазычев В.Л.:Это решается в диалоге, потому что
до того, как заключен контракт, надо суметь заинтересовать,
увлечь партнера. Дает твоя гостиница доход — построй
перила на мосту, оборудуй спортплощадку или помоги больнице...
Так что нужна политика, подсчёт не миллиардов, а рубликов.
Все капиталы, на которых вырастали в малых городах школы,
больницы, мощеные тротуары — Елабуга
вся была в белом камне, — были в основном заработаны
на хлебной торговле и складывались из рублевых дел.
Что касается вашего вопроса насчет гипотетических предпринимателей,
то элемент идеализации, может, и есть. Но мы-то можем делать только
одно: в каждой конкретной ситуации стараться показать, как можно
действовать. Как учесть последствия предпринимаемых шагов. Ведь
всякое положительное действие имеет нежелательную оборотную сторону.
Скажем, какая-нибудь новая база отдыха, санаторий могут принести
массу проблем. Появятся приезжие работники, которым на город наплевать,
отдыхающие вытопчут рощу, подростки развратятся на соблазнах развлечений,
если... Если заранее не предпринять контрмер, не проложить дорожки
в роще, не оговорить в контракте, что пятьдесят процентов мест
отдается коренным жителям, в том числе и подросткам, что будет
организовано их обучение.
— О подобных консультациях во многих малых городах
могут лишь мечтать. А как ваш коллектив обычно выбирает город
— место работы?
Частью это зависит от того, где работу дают. Но в то же время
мы смотрим, есть ли шанс, что наши исследования, рекомендации
будут иметь какой-то эффект.
Вы говорите о готовности представителей местных властей воспринять
их? Интересно, какое впечатление в целом производит на вас местная
управленческая элита?
Разлет чрезвычайно широк — от людей прогрессивных, современно
мыслящих до косных. Но в целом можно сказать: пришло поколение
образованных людей. Демократы, поддержанные населением несколько
лет назад, в большинстве мест у власти не удержались — не хватило
профессионализма. Алгебры небесной тут нет, но есть, грубо говоря,
канализационные люки, и неплохо бы знать, как они устроены. Политики
же в хозяйственные дела погружаться, как правило, не любят. Так
что демократов сменила прежняя номенклатура, хотя первые лица
всюду другие. Готовы к разумной деятельности, только зачастую
представляют её себе лишь традиционно: иметь кусок бюджета и распределять
его.
Мы не кудесники, но пытаемся хотя бы в одном-двух местах нарушить
болотность, обыденное сознание. Ведь колоссальные ресурсы развития
обнаруживаются там, где их не привыкли искать. Многое начинается
с выяснения взаимного интереса...
— Взаимного интереса разных социальных групп
и городского сообщества в целом?
Да. И его выяснение — гигантская наука жизни.
Вот сейчас мы работаем во Владимире, в слободе Гончары. Будучи
расположена в самом центре, она всегда оставалась на периферии
— туда даже канализация не проведена. Обычная для старых городов
картина: ветхие домики, огородики...
Итак, интересы. Город испытывает нужду в гостиницах. Жители Гончаров
мечтают отремонтировать своё ветхое жильё . А группа предпринимателей
готова вложить деньги в какое-то выгодное дело. В чем в общих
чертах суть наших предложений?
Старожилы Гончаров уступают часть своих соток (правильно оцененных
— это тоже наша задача) предпринимателям под строительство микрогостиниц
— на пять-шесть номеров. В выигрыше все. Предприниматели (шутка
ли — гостиницы в центре такого города), владельцы земли (они получат
за нее реконструированное жильё и долевую собственность в гостиничном
деле) и город. Он не только решит гостиничную проблему, ему не
нужно будет заниматься сносом старого жилья, ставить стандартные
"пятиэтажки", он получит уютный уголок в центре, да
и дополнительный доход пойдет в бюджет...
Поэтому в каждом городе нас прежде всего интересуют разные группы
людей. В крошечном городке их может набраться почти столько же,
сколько в столице. Шоферы автобусные, шофёры транзитных грузовиков,
пчеловоды, члены садового товарищества, пенсионеры одного квартала,
другого... Это все разные группы, живущие по своим/правилам, мало
и плохо общающиеся между собой. Надо преодолевать эту разобщённость,
которая создавалась и властями, и образом жизни, преодолевать
неверие во все, что скомпрометировано словом "коллективное".
А начинать там, где это легче. Где сохранилось своё жильё .свой
участок, свой забор.. Начинать с выявления интересов и точек,
где они могут соприкасаться. Это одно из условий устроения городского
сообщества, развития самоуправления.
— "Городское сообщество", "гражданское
общество", "городское самоуправление"... Эти слова
часто употребляются сейчас как обозначение вектора развития городов.
Под их обаянием мы всякую городскую администрацию спешим назвать
органом самоуправления, как бы не замечая, что мэра никто не выбирал,
что жители ему вовсе не указ. Иногда кажется, что мы по-прежнему
играем в привычную игру: говорим одно — подразумеваем нечто другое.
Сейчас многие подхватили лозунг "Возродим российское самоуправление!"
Да, земские деятели и адепты городского самоуправления оставили
нам немало замечательных трудов, до сих пор заметны и следы их
практической деятельности.
И отдельные граждане принимали участие в обустройстве городов.
Купцы, скажем, ставили храмы. В начале века стараниями горожан
самого разного достатка создаются общественные библиотеки, гимназии,
музеи, разные культурные, благотворительные общества. Но когда
читаешь старые российские газеты, отражающие непосредственное
течение жизни, видишь, как бесправны были думы, как нерадивы гласные:
на заседание и то не соберешь... На все надо спрашивать позволения
у губернатора. Что же мы собираемся возрождать?
Полноценному городскому самоуправлению не находилось места в
российском жизнеустройстве ни до реформы 1861 года, ни после.
Скажем, в конце царствования Александра III малый круг лиц, имевших
избирательные права в 1870 году, был сужен втрое. И не многие
владельцы этого права спешили им воспользоваться. Так, в Костроме
в 1901 году из сорока с лишним тысяч жителей в выборах в городскую
Думу могли участвовать 638, а участвовали лишь 168...
Причины глубоко в истории. В России никогда не было города в
европейском понимании. Европейский город * это прежде всего социальная
организованность граждан, самоуправляющееся сообщество людей,
связанных совместным бытием. Российский же город рождается как
слобода. То есть он не складывался естественным образом, а выстраивался
властью, чтобы держать под контролем малозаселенные территории.
(Правда, были два города — Псков и Новгород, автономия которых
была ликвидирована при Иване III.) Российская промышленность,
формировавшаяся, как известно, в селах, проникая в города, плодила
заводские слободы. И социалистические города возникали как слободы
при гигантах индустрии.
— И почти все определял в такой "слободе"
директор завода...
Да. И если во всём мире представление о гражданской ответственности
вырабатывалось именно на уровне муниципальной политической жизни,
то у нас её не было.
Правда, как вы верно заметили, в конце прошлого — начале нынешнего
века в городах начинается общественное строение, всерьёзоно идёт
во время столыпинской реформы и совсем по-крупному с десятого
— одиннадцатого до пятнадцатого года. До этого были прекрасные
исключения. Прогрессивные слободы, вроде Гусь-Хрустального, где
просвещённый капиталист создавал недурные условия общежития, но
не общественного самоуправления.
Но вот что интересно. Настоящее градское самоуправление рождается
в России в дачных поселках. Их уставы регистрируются по нарастающей
с десятого года.
Там, где кончалось бюрократическое царство города и не начиналась
бюрократия волости, расшатанная столыпинской реформой, на этой
тонкой грани возникает истинное демократическое движение. Были
ещё потребительские кооперативы, которые начинались в городах
и охватывали округу. Лидеры кооперации — младшее гарнизонное офицерство.
Все объясняется просто: этим людям надо было кормить семьи на
маленькие деньги, и они выбивают из рук перекупщиков контакт с
деревней. Это было нелегко, приходилось преодолевать жесточайшее
сопротивление... И тем не менее мы имеем блистательный урок, которым
пока никто всерьёзне пользуется.
Так что надо не звонить словом "возрождение", а изучать
былой опыт, черпать идеи. Возродить в малых городах можно некое
элементарное хозяйствование.
При Екатерине II, заполняя анкетный лист, разосланный Академией
наук, на вопрос "Чем упражняются местные обыватели?"
градоначальники отвечали: "Обыватели упражняются черною огородною
работой". И это живо — "упражняются", кормят себя.
Просто чудеса творят люди на участках земли, выдаваемых в не лучших,
чаще всего заболоченных местах. Живой подвиг. А драма заключается
в том, что такие дела подобны атомам, не собирающимся в молекулы.
Проложить дорогу, провести освещение (не говоря о сбыте плодов
— об этом и не мечтай) можно до сих пор лишь единственным способом
— стучаться в кабинеты и просить, просить... Тут бы и вспомнить
младшее российское офицерство.
— В одной из ваших работ я встретила термин,
по-моему, очень образный и емкий — "выслобождение
городов". Я поняла это как путь от управляемой слободы
к самоуправляющемуся сообществу, к городу. Как реально вы себе
представляете этот путь?
Начало его мне видится в нынешней ситуации. В стране сложилось
несколько партий. Если они не хотят быть клубами пикейных жилетов,
то должны создавать организации на местах. Именно местные партийные
организации, когда их три, четыре — а пять совсем замечательно,
— тот каркас, который свяжет администрацию с пассивным большинством.
Ведь это — электорат! Придется идти к людям, сами они не придут.
Объяснять им, как защитить свой личный, частный интерес, связав
его с общегородским.
Когда в этих людях осознают потребность складывающиеся политические
партии, появится шанс на "ослобождение". К сожалению,
это длительный процесс. И мы можем делать только одно — предъявить
знание, убедить в его необходимости. Ведь каждому подворью не
подскажешь, как переставить калитку...
Поэтому мы год работали над книгой, которая может стать настольной
— мэра, председателя комитета по имуществу, лидера местной политической
партии, предпринимателя... Мы использовали здесь российский и
европейский опыт, который знаем и продолжаем изучать. И наша книга
"Культурный потенциал города: техника развития" будет
дописываться и переписываться. Наш труд оплатило Министерство
культуры, теперь ищем спонсоров, чтобы его гадать.
— Что может узнать, скажем, мэр малого города,
изучив вашу книгу?
Что такое экономика города, квартала, личного дома. Что такое
практическая экология. Озоновые дыры — дело серьёзное, но горожане
больше страдают от грязного ручья, осыпающегося оврага или отсутствия
ливневой канализации. Как её провести? Перекопать весь город или
сделать, как в Старице, желоба?..
Книга поможет понять, что культура города — это не просто сумма
хороших слов или домов культуры с мозаикой на фасаде, а сумма
навыков, традиций, опыта, накопленного поколениями на строительстве
домов, их отеплении, на разведении пчёл или цветов...
И дальше: как строить программу развития города, как начинать
её двигать, как выйти на устав города, его конструкцию, как люди
во всём мире это решают и как наши предки когда-то решали...
Мечта наша — набравшись опыта, всё-таки перейти в режим своего
названия "академия". Начать обучение, деквалификацию
городских специалистов. Мэров, если захотят учиться, ответственных
сотрудников администрации, руководителей комитетов, отделов, санитарных
врачей, экологов... Всех, для кого город — поле деятельности.
Надо, наконец, соединять общие разговоры о культуре, экономике
с Местом — с большой буквы. Мал город или велик — это целостность,
живой организм. Дышит — значит, жив. И нельзя опускать руки. Будучи
весьма сдержанным оптимистом, я очень верю, что энергичные люди
у нас не перевелись.
|
