Декаданс-2

Журнал "Мир дизайна".
Осень, 1998.
Санкт-Петербург.

Нынешний декаданс уж тем решительно отличается от первого, что насквозь интеллектуален. Коль скоро философия превратилась в один лишь комментарий к истории философии, а искусство, большей частью, в пространный и вместе клочковатый комментарий к истории искусств, то немногим собственно художникам остается одно: размышлять на всех им доступных языках. Только что, на выставке Михаила Филиппова — того из "бумажных архитекторов", кто изысканно владеет акварелью (теперь и строит иногда) - иной бывший "бумажник", Илья Уткин, презентовал мне эссе под названием Time of Monster. В финале небольшого текста читаешь: "Я считаю new classicism - современной архитектурой, главная суть которой выражается не в определённой форме объема, в фасаде или в необыкновенной фантазии художника, а в архитектуре человеческой среды. Я за классические отношения между Богом и человеком, человеком и природой, мужчиной и женщиной, между людьми и государством, человеком и машиной, между архитектором и заказчиком... Пусть все не так просто и однозначно, но для меня, "неоклассика", — это путь возвращения домой после долгих странствий и начало новых исканий..."

И ведь это написано всерьёз, без намека на стеб. Журнал таков же.

Как уж и где ООО "Сезар" раздобыло немалые деньги на издание "международного ежеквартального иллюстрированного журнала по всем направлениям дизайна и визуальных искусств", пусть останется тайною не столь коммерческой, сколь концептуально-художественной. Слово "международный" в микро-аннотации журнала — тоже всерьёз. Едва ли не впервые здесь, у нас, журнал издается людьми, которые опять, как и сто лет назад, естественным, как дыхание, образом ощущают себя органической частью общемирового процесса художественной деятельности.

В журнале много чего — очень разного и объединенного разве что достаточно высоким уровнем профессионализма. Выделить из ряда захотелось три материала, за каждым из которых просматривается целый пласт смыслов.

Первая профессиональная публикация памятника Казанове, установленного в начале года в Венеции к открытию фестиваля. Честно говоря, есть, чем гордиться. Поставить монумент у Палаццо Дожей, рядом с колоннами Пьяцетты, - высочайшая честь без каких-либо оговорок. То, что эта честь оказана русскому художнику Михаилу Шемякину на пару с архитектором Вячеславом Бухаевым, что гранитные детали были выполнены в Петербурге, а в Венеции только собраны, то, что — редчайший случай — обычно ядовитые европейские критики на этот раз были единодушно в восторге, наполняет душу нешумной радостью. К именам Бродского и Шнитке (об исполнителях разговор особый — их много) в самом конце века прибавилось имя Шемякина, как в своё время к именам Рахманинова и Толстого добавились имена Кандинского или Малевича.

Как скульптор Шемякин прогрессирует сложно: блистательный Петр у собора в крепости, но чуть "лобовые" сфинксы. Интересная, но, может, не без переусложненности композиция памятника зодчим Петербурга, и вот теперь — Казанова, на мой взгляд, вещь безукоризненная. Как в фигуре Петра Шемякин разыграл известного эрмитажного истукана с восковой парсуною Растрелли Старшего, так здесь в основе замысла — кадр из фильма Феллини. Многогрудые, как Артемида Эфесская, химеры, изящная фигура Казановы в тревожащем танцевальном па с куклой в кринолине, бронзовые барельефы и балясины балюстрады, ничего прямо не повторяющие, но, безусловно, венецианские — всё это до мельчайшей детали замечательно служит опровержением доктрины торжества косноязычия и интуитивизма, якобы единственно выражающих подлинную одарённость.

Цивилизованность таланта - налицо. Очень "бродская" вещь. Если угодно, то и "шнитковская".

Второй материал — статья Юрия Аввакумова "Кино и архитектура", центрированная смыслово на самой эффектной из архитектурных композиций 98-го года — Музее Гуггенхайма в Бильбао. Мне архитектура Франка Гери, честно говоря, ненавистна. Она — из тех самых монстров, пришествие которых ужаснуло Илью Уткина. Аввакумов констатирует: "Мельников, конечно, пророк, но и он не мог предположить тогда, что стоимость "фильма" сравняется со сметой на здание уже при его жизни. "Война и Мир" Бондарчука стоила нескольких рабочих клубов. "Титаник" с его 300-миллионным бюджетом стоит двух музеев современного искусства... "Титаник" посмотрел миллиард зрителей во всём мире; в первый месяц работы музей в Бильбао посетило 100 тысяч — всеиспанский рекорд. Легко сосчитать, что такими темпами Гуггенхайм обгонит и перегонит "Титаник" только к концу третьего тысячелетия".

Маркетинговый подвиг страны басков, музей в Бильбао, ставит точку в истории сколько-нибудь традиционной архитектуры (не исключая прежние авангарды). Это шоу-в-себе, вполне сыгранное с выставленным в нем монументальным авангардом (особенно забавно видеть в том же номере журнала стокгольмский музей — образец сознательного самоуничижения современного архитектора).

Аввакумов пишет все лучше. Тот самый Аввакумов, что, как один из пионеров "бумажной архитектуры" и вместе её летописец, столь полно представлен в этом номере журнала собственными своими работами, смахивает на персональную выставку. Чем эфемернее надежды воплотить хоть одну из его композиций в материале, в задуманных габаритах, тем явственнее проступает склонность к литературе художника, наиболее изысканной реализацией которого пока что я счел бы "Долгий ящик русской архитектуры", впервые демонстрировавшийся опять-таки в Венеции.

Наконец, третье — интервью с Юрием Соболевым, hommage художнику, встретившему в Царском Селе семидесятилетие, что и факт, и абсурд вместе, поскольку этот человек состариться не может, не умеет. Вот уже лет семь он делит год между деревней в Швейцарии, где сооружает графические листы, используя изощренную до необычайности технику ремесленной печати, и Запасным дворцом в Царском Селе, где "...если брать визуальную, а не театральную часть, то у нас учат пара-театральным формам - перформансу и инсталляции".

У меня особые основания для фиксации внимания на этом интервью. В 65-м году Соболев, тогда художник журнала "Декоративное искусство", макетировал изобразительный ряд моей статьи о дизайн-стиле фирмы "Оливетти", едва ли не первой в череде профессионально отстроенных публикаций о дизайне в нашей стране. В 73-м Соболев, тогда главный художник журнала "Знание - Сила", пригласил меня делать макет и иллюстрации к этому журналу, бывшему в те поры одним из оазисов относительно вольного печатания, и мы проработали бок о бок лет семь. В 95-м Соболев свел меня с бизнесменами и градоначальством Царского Села (хоть оно тридцать три раза именуйся "город Пушкин", а все — Царское Село), чтобы предпринять безуспешную попытку отстроить программу развития этого забавного посада, живущего в феодальной зависимости от музея-заповедника...

Соболев - живая история второго советского авангарда. Пока он действует, пока действует Эрнст Неизвестный, этот второй авангард всё ещё не стал только историей. И то, что журнал ввязал интервью с Юрием Соболевым в одну цепочку с Шемякиным и Гери, как ничто иное подтверждает исходную квалификацию (в прямом исходном смысле, т.е. установление качества): у второго российского декаданса есть все шансы ничем не уступить "бенуа-дягилевскому". Как и в случае того fin de siecle, это будет вполне осознано и оценено по истечении первого десятилетия XXI века.


Опубликовано в "Русском журнале", 23.12.1998

См.также

§ Океанские пульсы

§ Журнал "Мир дизайна"



...Функциональная необходимость проводить долгие часы на разного рода "посиделках" облегчается почти автоматическим процессом выкладывания линий на случайных листах, с помощью случайного инструмента... — см. подробнее