Глава 7. ОБРАЗЫ ГОРОДА
Искусство в городе, искусство градостроителя
С незапамятных времен город является постоянно действующей выставкой,
непрерывно развивающимся художественным музеем. Веками украшение
фасадов общественных зданий произведениями живописи, мозаики,
скульптуры, украшение площадей фонтанами с их богатыми скульптурными
композициями, монументами и памятными знаками сливалось в сознании
с образом города.
Монументы и декоративная скульптура фонтанов, декор на стенах
зданий и вывески над тротуарами — всё это было сомасштабно “телу”
города, привычному, комфортному для индивидуального человека пространству.
Крупнейшие монументы вроде колонны Траяна на римском форуме его
имени господствовали над городской застройкой, силуэтом читались
в небе над городом. Уже к середине прошлого века ситуация начала
меняться — недаром, пытаясь сохранить традиционное отношение монумента
и городской ткани, сверх всякого разумного предела увеличили зодчие
Наполеона Триумфальную арку на площади Звезды в Париже. Недаром
монумент Александру II перед храмом Христа Спасителя в Москве
был крупнее, чем один из величайших памятников мира — Медный всадник,
созданный Фальконе на Сенатской площади Петербурга.
С середины нашего столетия продолжать прежнюю схему было уже
решительно невозможно: масштаб города, высота застройки изменились
настолько, что, не впадая в абсурд, скрепить город в единое целое
монументами стало уже невозможно. Рано или поздно следовало уяснить,
что произведение искусства в городской среде должно вернуться
к естественной для него, с античности известной размерности. Но
чтобы оно не затерялось в безмерности пространств современного
города, произведению искусства стало необходимо сооружать особую
пространственную “раму”, подчеркивающую его близость масштабу
человека, масштабу пешеходной улицы и пешеходной же площади.
Характерный для послевоенного времени и в особенности для 70-х
годов гигантизм скульптуры, сломавший во множестве мест замечательный
образ города (подобно тому, как это произошло в Киеве с установкой
женской фигуры с мечом, по высоте сравнявшейся с колокольней Лавры),
наконец уступил трезвому реализму пропорций.
Памятник И. Крылову на Патриарших прудах в Москве; скульптурный
“лоб” драматического театра на улице Ленина в Вильнюсе и скульптурная
группа героев революции в парке там же; скульптура фонтана “Фархад”
в Навои и памятник архитектору Алабяну, создавшему генеральный
план Еревана; “Меркурий” на столбе, играющем роль “стрелки” солнечных
часов в Шяуляе,— эти и множество других примеров последних лет
показывают, что высокие традиции искусства в городе восстанавливаются.
Индивидуальная трактовка образного решения в каждом из подобных
случаев есть личностная задача автора-художника и архитектора,
который, как правило, помогает скульптору найти верный масштаб
постамента и обрамления монумента или декоративной композиции.
Работы скульпторов в полном смысле слова очевидны. Но вот разглядеть,
уловить и осознать художественную работу архитектора-градостроителя
в полной мере удается только специалистам, анализирующим и чертежи,
и сложившуюся “на них” городскую среду. Все остальные могут лишь
почувствовать, пропустить через своё существо ту меру искусности,
с которой архитектор решил градостроительную задачу, в том числе
и размещения произведений искусства в городе. Это можно ощутить
на Октябрьской площади Киева, на морской набережной Шевченко и
в 28-м квартале Сосновой Поляны Ленинграда, и не площади Фонтанов
в Баку. Если искусство градостроителя воплощено в городе, это
ощутит буквально каждый.
|
